Когда однажды вечером я осознал, что зарабатываю игрой больше чем достаточно, я начал путешествовать, к чему всегда стремился.

Переезжал я часто, раза три в год, в среднем. Жил по три месяца в Париже, Барселоне и Мадриде. Рассеяно провел полгода после разрыва отношений в мелких, пограничных с Францией, Испанских городах. Еще полгода в Праге, и, наконец, я прибыл в Брюгге, Бельгия.

Я снял комфортную квартиру в центре, на две комнаты. Нашел, где шла игра. Неспешно, с расстановкой изучал окрестности и город.

Довольно скоро я сошелся с чудесной девушкой, пианисткой, в очередной раз поддавшись чувству, что пришло оно. Все получалось просто: без обязательств, без особых планов, но с большим желанием тех отношений не бросать.

Жизнь мы вели спокойную, какую я всегда предпочитал. Совместно проводили уйму времени. Игра шла в свою очередь, что было принято ею, как данность.

В Брюгге, к тому же, я свел знакомство с занятным персонажем, из игровых. Знакомство это окончательно уверило меня, что в среде любителей азарта людей с невероятной, удивительной судьбой всегда с избытком.

***

Того мужчину звали Игорь. Лет тридцати пяти на вид, высокий, с излишней худобой. В глаза бросались волосы – даже не седые, а белые, все как один.

Ответив при знакомстве на мое рукопожатие, он выразился так:

- Ну, скажем, Игорь, - что в тот первый вечер повидилось мне претенциозным хамством, обычно свойственным людям пустым и в меру глупым.

Однако не прошло и двух часов с момента нашего знакомства, как Игорь меня крепко выручил, встав на мою сторону в ссоре (довольно острой) с завсегдатаями. Его послушались, чему я был немало удивлен.

Что ж, нет плохих людей и нет хороших. Есть те, кто плохо или хорошо когда-то отнеслись к нам. Тот случай побудил меня приятельствовать с Игорем.

***

Он оказался редким собеседником. Кладезь историй. Я слушал, без преувеличений, раскрыв рот, на чем не без улыбки ловил себя в конце каждого следующего описания или рассказа.

Родился он и рос в России. Там получал архитектурное образование, но бросил, стал художником. Пришел успех, но страсть к игре без должного расчета съедала все доходы, раз за разом. Он пил, бросил жену с ребенком, угодил на дно.

Спасли друзья. Собрали дeнeг, чтобы сорваться из родного города, от прошлого и воспоминаний. Наивно, но людям трудно предсказать, где черное, где белое, когда касается судьбы.

Оставшись сам на сам с собой (что, говорю по опыту, и происходит с человеком, попавшим в незнакомые края), он вдруг почувствовал свободу и стал умеренным: и в поведении и в алкоголе, и главное – в игре.

Осев в Бельгии, он много и плодотворно работал. Картины охотно раскупали, он жил в достатке. Раз в месяц уезжал в Санкт-Петербург – увидеть сына. Снимками пятилетнего Димы он отчаянно гордился, как всякий отец, пусть даже и оторванный по собственной ошибке от ребенка.

***

Как я уже упомянул, в беседе Игорь был неисчерпаем. Он рассказал мне тысячу историй – подсмотренных, подслушанных, своих. Скачки, спортивные ставки, всевозможные пари, уловки и хитрости – все это составляло наш разговор и грело душу любопытному игроку.

Общался он со мной на правильном английском, хотя родители мои были эмигрантами из России, и я, «закоренелый» лондонец, неплохо понимал его родной язык.

Так я узнал про американца, обыгрывавшего чемпионов в пул метлой, а в теннис – сковородами. Про человека, на спор обгонявшего лошадь и метавшего игральные карты на десятки метров. Про знаменитых шулеров, блэкджек команды, теорию и махинации скачек.

Но одна история (эпизод его собственной жизни) стала настоящей жемчужиной коллекции. Тот случай он описывал одним послеигровым вечером, когда Николь, моя сожительница, покинула город, чтобы навестить своих родителей, и я был предоставлен сам себе.

Спустившись в бар и обсудив все интересные моменты только что завершившейся игры, мы развлекались неторопливым разговором. Виски развязало языки и, как это случалось, Игорь плавно перевел беседу в русло одной из своих замечательных историй.

Забегая вперед, скажу, что тем вечером, в кульминационном месте и при самых неприятных обстоятельствах ему пришлось прерваться.

А начиналось так:
- Я, понимаешь, тогда запил…

***

Я, понимаешь, тогда запил по-тяжелой. Жена, ребенку месяц, а я синячу да играть хожу. Проигрываюсь в ноль, в долги залез, полгода не писал. И пью, и пью.

Жена ушла, конечно, сына забрала. Играть мне стало не на что, только кирять. Дома проснусь, что подцеплю – тащу в ломбард, и дальше пью.

Смирился, что не выберусь. Хотелось врезать и уснуть, и каждый день по новой.

Но у меня хорошие друзья. Чем заслужил – тут хер поймешь. Тянет людей к говну вроде меня.

От всех картин тогда осталось штук пятнадцать. Своих – ну, для души. Друзья подсуетились, договорились с галереей, агента мне нашли.

Шуму наделали, реклама, пресса там. Новая выставка известного художника! Что нового там нет ни одного мазка - никто не знал. Собрали, что могли. Я отдал все, мне разницы особой не было.

Понатащили журналистов, устроили фуршет и предварительный осмотр. И в первый же, премьерный день какой-то дядьки разом все купил. Через посредников, анонимно.

Дeньги отвалил невероятные. Они и сейчас для меня огромные, но тогда я будто заново родился.

***

Мне про покупку рассказали, что куча дeнeг – я еще синий был. Обещал себе закруглить, но после запоев такой бодун стоял, что приходилось похмеляться.

Ну, и с радости накатил. На следующий день конференция, телевидение, а я налакался.

По плану, который они себе расписали, мне уезжать из страны чуть не назавтра же, делать все быстро, не тянуть. Осядешь, сказали, по первости в каком отеле, а там и на постоянку – со временем.

В общем, дел по горло.

Решил прилечь – отоспаться. Часа три дня было.

Проснулся я от шума за окном – на часах те же три, темень. Духота, сушняк. Воды из-под крана выпил и на балкон. Освежиться надо было, курить хотелось.

Руки тряслись, но прикурил, затянулся. Дверь балконную толкнул, глаза поднял - и сигарету выронил.

Я человек не прагматичный, в Бога верю. Заочно. Но такое: сказали бы – не оценил.

В воздухе, натурально, во весь рост девушка голая висела, с крыльями. И светилась - ярко, глаза слепило.

Решил – допился, припекло. На кресло присел, для устойчивости.

Лица ее я почти не видел, только кудри вокруг и улыбку. Добрую, теплую. Пьянь это тепло хорошо чувствует - редко получает.

Ну, и формы, конечно. Смотреть из-за света трудно было, хоть глаза закрывай, но все нужные округлости я приметил. Даже гадко стало: вижу, похоже, чудо, а думаю как всегда – яйцами.

Она недолго повисела, руками развела - и вверх. И нет ее.

Я в кресле так и просидел, пока не рассвело. Там и уснул.

***

С утра я сам не свой был. Жизнь вроде с чистого листа, но мысли о другом. И не поделишься - навяжут лечения.

На конференцию пригнали журналюг. Вспышки там, камеры. Меня усадили, агента, приехал представитель покупателя – важный, напыщенный, типа дворецкого у знати.

Я благодарил друзей, на глупости всякие отвечал. Спорю, мой перегар и в последнем ряду чуяли.

Вручили чек, пожали руки. Пришло время заканчивать сходняк. Традиция – последний вопрос.

- Игорь, - один очкарик говорит, - Поделитесь планами на будущее.

Я ему про выезд за границу, потребность в отдыхе, дальнейшую работу, как вдруг – она. В дверях.

Без крыльев, в легком сарафане.

Мелькнула, улыбнулась и пропала.

Я знак агенту – мол, сворачиваемся. Прощаюсь и на выход. Сдерживаюсь, не бегом. Друзьям – до скорой встречи на прощальном ужине.

И в коридор, на лестницу, на улицу. А там - она!

***

Я со спины увидел. В вырезе между лопатками – два шрама, здоровых, грубых. Она садилась в затонированный джип, но обернулась, улыбнулась мне через плечо. Той, солнечной улыбкой.

Ускорившись, я прыгнул на переднее сидение. Она завела, и мы поехали.

Ехали молча. Я пялился, не отрываясь, не знал, с чего начать. Не скажешь ангелу «привет» и про погоду.

Спросил:

- Ты ангел?

Тоже находка. Лучше не придумал.

- Ты называй, как хочешь. Это не важно, - речь мягкая, уверенная, - Есть два условия: времени впритык и разговоров бестолковых не люблю.

Обрезала все начинания.

- Трудно поверить, понимаю. Но, по возможности, отсей ненужные вопросы.

Мы повернули на закрытую копами улицу. Просто объехали машину. Я посмотрел вслед – служитель порядка даже брюхом не повел.

Запарковались, сели в открытое кафе. Вокруг не было ни души.

К нам подошла официантка. Я получил меню и пепельницу, и она ушла.

Я начал было:

- Девушка! – но кудрявая одернула:

- Не начинай, она меня не видит.

Понятно дело.

Я решил взять водки с соком, по привычке, чтобы немного прояснить рассудок. Планы шли к лешему, жизнь не успела вывернуть в нормальность и расшаталась окончательно у меня на глазах.

- Будешь водку с соком? Сейчас она все принесет.

И тут же на террасу вышла та официантка с подносом. Несла сок, водку в графине и банку энергетика.
Поставила и отвалила, все без слов.

- Это я так, чтобы не отвлекала, - девчонка с шрамами из-под крыльев схватила энергетик и стала пить из банки, жадно:

- Вкус прикольный, не могу остановиться. Ты наливай и давай к делу.

Я взял графин – холодный, запотевший. Налил в стакан, на треть разбавил соком.

Вот это сервис. Мой личный джинн без лампы.

Первый стакан я выпил залпом, налил еще. Мы закурили.

- Ангелы курят?

- Я курю. Странные ощущения.

- А как с машиной? Ее тоже вижу только я?

- Всё ваши образы! Ты на секундочку представь, что мир не тот, каким ты его знаешь, и ваши правила всем соблюдать не обязательно. Немного веры вам не помешает, раньше умнее были, - она щелчком отправила окурок в урну, метрах в пяти от столика:

- Хочу – все видят, не хочу – не видят. Простое объяснение.

Тут-то меня и шибануло: не думать – верить! Из грязи, в которой я прожил всю жизнь, вдруг выросло что-то прекрасное. Чудесное. Не надо понимать, надо принять!

А чудо продолжало:

- Тебя нужно избавить от проблем с дeньгами, навсегда. Мир с суетой отстанет. Твоя проблема – как писать. Будешь творить, художник.

***

Сделали всё, как она сказала. Приехали играть в знакомое мне место, с собой привезли целое состояние – я обналичил чек.

Там, куда мы пришли, всегда играли дорого. Я не захаживал туда уже полгода – игра была не по карману.

Внутри я никого не опознал. Охрана, персонал – сменились все. Полгода мощно вдарили по заведению.

Но обстановка сохранилась, и мы прошли в знакомый зал, к знакомому столу.

Четыре мужика играли выбор дилера. И двое за столом имели дeнeг, чтобы перекрыть всю сумму, что имелась у меня.

На мою спутницу внимания по-прежнему не обращали. Игра сумела отвести и мои глаза.

Я поменял часть дeнeг, остатки выставил на стол наличкой, пачками. Кудрявая уселась рядом, сразу закурила:

- Поиграй с ними немного, тебе же хочется. Я посижу, но когда попрошу – послушайся. Решим все быстро, в одну сдачу, и сразу удалимся. Игрецкие понятия отставь – свое они возьмут с других, - вытянув руку, она сняла с подноса проходившей официантки энергетик, - И лучше ничего мне вслух не отвечать, а то налепят психа.

Мне нравилась ее манера, мимика. Особенно – улыбка. Влюбиться в ангела естественно и неизбежно. Но здесь кроме нее была игра, и я охотно выполнял инструкцию.

Я завязал беседу. Расспрашивал про старых знакомцев, про судьбу хозяев. Мой ангел подвала мне сигналы, и, раз доверившись, я дальше подгребал банк за банком. По меркам той игры – немного, но ощущения были волшебные.

***

Прошло минут пятнадцать и всё замерло. Буквально. Я помню, посмотрел на дилера, на игроков, на бармена, охранника, официантку. Они оцепенели, вросли – кто в землю, а кто в стул.

Мужик, обдумывавший ставку, закрыл лицо рукой и так застыл. Бармен держал стакан и полотенце. Дилер уставился куда-то вдаль.

Часы в зале висели – стрелки остановились!

Двигались мы одни.

Она сказала, что тем двум придет железная. Завяжется серьезный банк, и я перекуплю. Мне – только не бояться, лезть с ними до конца.

Жизнь вдруг оттаяла обратно, и понеслось.

***

Игорь взял паузу. Он стал бледен, позвал официантку, чтобы попросить воды.

Продолжая рассказ:

- Все дeньги… мы отправили… в банк на троих, - он держал правую руку пониже груди, будто ощупывал что-то, доставлявшее ему дискомфорт.

В конце концов, остановившись на той, последней фразе, он откинулся на спинку стула и захрипел.

Ему сделалось плохо. Я вызвал скорую, и, по счастью, помощь прибыла ко времени.

История осталась недосказанной, а я, напуганный и разочарованный, отправился домой.

***

Наутро, ведомый нормами обычного приличия и (возможно, даже в большей степени) разогретым любопытством, я отправился в госпиталь.

За состояние больного врачи не беспокоились, Игорь чувствовал себя неплохо, но требовалась операция и к вечеру следующего дня его должны были перевести в лечебный центр в Мюнхене.

В палате, после короткого приветствия и формального (ввиду свершившейся беседы с врачом) вопроса о самочувствии, я дал волю своему любопытству.

Кто знал, готовила ли жизнь нам новые встречи, поэтому такого шанса я упустить не мог.

И лишь когда Игорь продолжил рассказ, начатый накануне, я понял, что слова давались ему с усилием.

Он часто прерывался, пepевoдил дух, но ни намеком не давал понять, что мое присутствие или расспросы были ему в тягость.

***

Игра в тот фантастический день закончилась для Игоря плачевно, как всегда бывало. Огромный банк на дeньги, вырученные с продажи картин, он проиграл, уступая по ходу розыгрыша и не сумев перекупить.

Девушка, которую он звал ангелом, ушла. Он, пораженный, не мог прийти в себя и в тот же день, собрав остатки дeнeг, уехал из страны. Друзья и близкие так никогда и не узнали о случившемся.

- Что я им мог сказать? Только оправдываться… снова… опять, - под конец его фразы стали распадаться на отдельные слова.

- В такое не поверишь… не посмотрев… своими… глазами. Меня тряхнуло. Я понял… сколько… говна наделал любившим…. Я видел… ангела… и был предупрежден. Стал человеком.

Он замолчал на несколько минут. После обратился с просьбой: взять ключи из прикроватной тумбочки и заглянуть к нему в квартиру, забрать портрет. Сказал, что я легко пойму, какой, и это будет его подарок, который кроме меня никто не сможет оценить.

С тех пор я Игоря не видел и ничего, к большому сожалению, не знаю о его судьбе.

История, которой (очевидно) он придавал огромное значение, считая переломной, со стороны звучала, как пустышка.

Однако мне предстояло изменить свою точку зрения. Банально, но вмешался случай.

***

Двумя годами позже я, вновь одинокий, гостил на исторической родине. Я прибыл в Петербург, чтобы осмотреть места, где проходила молодость моих родителей. Проигнорировать игру, конечно же, не смог.

В то время покер в России уже имел нелепый нелегальный статус и заведения, удовлетворявшие спрос на игру, были полузакрытыми.

Созвонившись со знакомым по европейскому турне, я узнал контакты нескольких клубов, и быстро нашел один, в самом центре города. После легких препираний с охраной, я был допущен вовнутрь, но с порога потерял всякий интерес к игре. За стойкой администрации сидела девушка с портрета – «ангел» моего бельгийского приятеля Игоря.

***

За два года до этого я, исполняя просьбу Игоря, побывал в его квартире и в одной из комнат нашел мольберт с портретом.

То был портрет обнаженной девушки с вьющимися волосами и большими белыми крыльями. Игриво скрещенные ноги закрывали самое интимное. Красавица и несомненная – в ней все было прекрасно: фигура, формы и лицо. Но центром композиции была улыбка – спокойная и искренняя. Она притягивала взгляд, лучилась через холст.

Портрет с тех пор исправно путешествовал со мной. Я свыкся с ним и, несмотря на неудобства, с подарком расставаться не желал.

***

Она! Я был взволнован. Чтобы не привлекать внимания, я сел понаблюдать игру. Обдумал всё, решил, что действовать возможно только прямо. Соорудив в уме короткий пересказ, я подошел.

Мои слова не встретили непонимания, были восприняты спокойной. Она сказал подождать в кафе на улице. За чашкой кофе предложила решить вопрос по-деловому. Ее финансовые аппетиты мне оказались по карману, и состоялось удивительное объяснение.

***

- Нас было восемь, классная команда. Работалось легко и весело. Мы подбирали недалеких и с дeньгами и раздевали их.

С художником несложно было. Алкаш со страстью к игре и рухнувшей нежданно кучей дeнeг. Взяли эффектом – с ходу.

С ангелом фокус простой. Светоотражающие крылья, прожекторы, я на страховке. Лепило так, что он и видел-то едва.

Сложнее было с остановкой времени. Но справились, если и двигались – пропойца не заметил.

Побегать, переодеваться пришлось ребятам. А так – конфету у ребенка отобрать.

Он по итогу не доехал даже. Верит, наверно, до сих пор в знамение.

***

Рассказывая, она крутила обручальное кольцо на пальце.

- Да, умели мы придумать. А теперь…. Не по зубам нам оказалась одна сволочь, - ее лицо, не растерявшее былой красы, вдруг исказила злая грусть:

- Ладно, вам это не важно. Давайте дeньги - разойдемся.

Она ушла, а я остался. История была реальной.

Жизнь всё расставила на нужные места. Игорь смог выкарабкаться, а кудрявая красавица, казалось, была не в силах улыбаться так, как раньше.