Продолжаю публиковать отрывки из книги, которую рассчитываю когда-то издать. Названия нет, а рабочее — «Как мы пришли в игры против казино». Другие отрывки здесь...

******************     

… Однако первым моим нешахматным коммерческим опытом стал именно настольный теннис. «По маленькой» я играл часто и с удовольствием. Такая игра не могла заметно изменить мой итоговый баланс, достигаемый шахматами, зато приносила радость.

Первым и главным моим партнером был хромой Коля. «Хромой» — это мягко сказано. Он был инвалидом. Ходить самостоятельно он не мог. Ходил он с палкой, но даже с палкой ходил плохо. Переваливаясь с боку на бок и сильно подволакивая искалеченную ногу. Во время теннисных розыгрышей он опирал палку на теннисный стол рядом с собой и в процессе розыгрыша балансировал. Иногда, в особо активные розыгрыши, не удерживал баланса и хватался за палку или за стол, чтобы не упасть. Иногда и падал. Когда мы уже сошлись ближе, я поинтересовался у Коли о его травме. Я полагал, что она врожденная – так это выглядело. Оказалось – нет, он получил ее в тринадцать лет. В том возрасте, когда мальчишкам так нужны именно ноги. Обычно это приводит к мизантропии. По крайней мере, исторические примеры таковы.

А у Коли совсем наоборот. Не знаю, каким он был в тринадцать, но в его  тридцать пять я не знал человека более радостного и светлого. Он радовался жизни. Радовался пинг-понгу. Радовался солнцу и жизни. Каждый день ковылял от метро «Измайловский парк» (теперь «Партизанская») до павильона – а это добрых пара километров – и радовался дороге и своему ковылянию.

И в теннис он играл также радостно. С присказками и прибаутками. Любимые его прибаутки были связаны с объявлением счета в партии.

Например, счет «три-три» он никогда не позволял себе озвучить так тривиально. А говорил так: «Потрём пупочки у царской дочки!». Потрём здесь намекало на «по трём» — равный счет в партии «три-три». Все остальное – творчество.
Счет «шесть-шесть» озвучивался лаконичней. «По шеям!».
Когда Коля переходил в атаку, а мне приходилось изо всех сил защищаться, то каждый удар Коля сопровождал присказкой: «Апсны!…Каберны!… Лыхны!…», стараясь закончить розыгрыш раньше, чем закончатся известные ему переиначенные названия абхазских вин.

Коля играл сильно, насколько это было возможно для человека с его травмой. Долгое время я проигрывал. Потом освоился, и борьба стала равной. Через какое-то время я понял, как получать над Колей большое преимущество. Его «нерабочей» ногой была правая, а роста он был очень невысокого. Соответственно на правой стороне стола у Коли была небольшая «мертвая зона». Когда шар посылался в эту зону с достаточной силой, у Коли не оставалось вариантов, кроме как тянуться за шаром и терять равновесие. Я понял это и испытал наслаждение от интеллектуальной находки в таком атлетическом состязании. И еще понял, что никогда не буду пользоваться этой находкой.

Играли мы с Колей по гривеннику. Если кто не в курсе, это десять копеек. Один раз поймал себя на мысли, что играю-то, хотя и на дeньги, но «для души». Не воспринимаю гривенник как ставку. А год перед этим толком не мог наскрести полтинника, чтобы войти в игру.

Ничего не могло случиться в такой игре – чистая радость соперничества, и ничего более. Засада случилась позже. И совсем не с Колей…

*******************

Был в парке игрок Володя. Играл он во все и стремился играть дорого. Сводился много и неизменно требовал себе фору. В шахматы он играл сильно, поэтому фору удавалось получить редко. А в основном играл он с такими же «зубрами», как он сам. Зубры играли с неизменным перевесом. Либо играли без форы, имея перевес по мастерству, либо выдирали фору в случае равной игры. Но Володя играл. Часто проигрывал, часто выигрывал. Над его играми постоянно витало напряжение.

Тогда я не знал, как такие игроки называются. Сейчас  знаю. Очень хорошо. Это лудоманы.
Володя был умным лудоманом. От лудомана в нем было то, что, если он начинал сводиться, то, можно было быть уверенным  — игра состоится. А умным он был потому, что старательно маскировал свои возможные сильные стороны, пытаясь заманить оппонента в опасную игру — пускай и без перевеса, но хотя бы со взаимными шансами.
Играл он и в теннис. Я наблюдал как-то за его игрой. Он играл сильно. Возможно, имел спортивный разряд по теннису. Возможно, высокий. Впрочем, ничего такого сверхъестественного я в его теннисе не заметил. Сам я играл наверняка слабее, но пропасти между нашей игрой не видел.

Один раз я снова наблюдал за его теннисным матчем. В какой-то момент его соперник закончил. Как обычно, произошел какой-то маленький скандал, но – так или иначе –  они расплатились, поругались и матч был завершен.
Володя огляделся вокруг с оскалом матерого волка и тоскливым взглядом оставшегося без дозы наркомана и тут заметил меня.

- Рома, давай сыграем!
- Володя, ну как я с тобой играть буду? Ты за теннисным столом и ешь, и спишь, а я играю от случая к случаю.
- Рома, не прибедняйся. Я видел, как ты играешь. Сильно ты играешь. Давай сыграем «по маленькой», чтобы время скоротать. Или хочешь матч «теннис-шахматы» сыграем.
- Нет, Володя. С шахматами даже не упрашивай. А в теннис я бы мог сыграть. Если дашь очень большую фору.
- Рома, я фору привык не давать, а брать. Но тебе, из уважения к твоему шахматному таланту, готов дать небольшую фору в теннис.

Вобщем, слово за слово – долго продолжался процесс. В итоге мы свелись. Был этот договор для  меня необычным. Мне казалось, что я имел перевес, но уж больно дорогой была ставка. Договорились так. Играем до 21. Володя дает со старта фору 10 очков – то есть, мы начинаем со счета 10–0 в мою пользу. Но играем по 25 рублей за партию с правом реванша. Это означает, что, выиграв одну партию, победитель не может закончить игру по собственному желанию. Проигравший может настоять на повторной партии.
Двадцать пять рублей – колоссальная ставка. До этого случалось мне играть максимум по рублю и в шахматы. А тут – четвертак, и в теннис. Я оценивал такую игру для меня как выгодную. Но очень дорогую. Дорогую ставку я рассматривал как плату за возможность сыграть очень выгодную партию. Много лет прошло прежде, чем я понял логическую ошибку, которая здесь кроется. Партия началась.

Не знаю, наблюдал ли Володя за моей игрой раньше – вполне возможно, что наблюдал. И вполне возможно, что где-то на периферии рассматривал возможность свестись со мной. 25 рублей – может, это были и не выдающиеся дeньги для Володи. Тем не менее, куш солидный. Для меня же такая сумма была почти состоянием.
Володя играл так, будто знал мою игру. Малочисленные сильные мои стороны он почти нивелировал.
Я прилично атаковал накатом в то время. Так вот. Володя подавал на мою сторону мячи очень высокие, медленные и крученые. Я никак не мог приноровиться к ним. Сначала я атаковал по высокому мячу, но с высочайшим процентом брака. Шар постоянно шел мимо стола. Потом я стал отдавать мяч назад простым перебросом, но в этой ситуации я лишался своего сильного оружия, а также как бы предлагал Володе самому вести игру. Я все пытался найти свою игру, а моя фора стремительно таяла.

Первая наша партия пришла к «балансу». Счет 20–20, и дальше игра ведется с постоянной переменой подачи и до двух очков отрыва. Что-то вроде тайбрейка в большом теннисе или продолжения серии футбольных пенальти после того, как первые пять завершились с ровным счетом. Баланс в настольном теннисе – та же самая борьба нервов.
Нервы всегда были моей сильной стороной. По крайней мере, я всегда мог держать себя в руках в напряжении любых битв. На это я рассчитывал и теперь. Но неожиданно для меня самого расчет мой не оправдался. Я испытывал волнение. Успел подумать о крупном куше и о том, что Володя достал меня из огромной форы. Игра продолжилась на балансе.

Высокие крученые мячи медленно падали на мою половину стола, а я все пытался приноровиться отбить их – то в атакующем ключе, то в защитном. Мы разыгрывали долго. Четыре раза кто-то из нас по очереди выходил вперед, а соперник сравнивал. На пятый раз я проиграл два очка и партию. Первые в моей жизни двадцать пять рублей были проиграны. В абсолютно равной игре со взаимными шансами. Как раз в той борьбе, к которой стремился Володя. В которой он был мастером. То, что в покере называется «коинфлип» и означает в дословном пepевoде «бросок монетки». Так игроки в покер называют ситуацию с предельно близкими шансами у оппонентов, когда они уже вошли в оллин — от них уже ничего не зависит — и теперь ждут открытия общих карт борда, которые принесут победу одному из них.

- Рома, реванш?

 Володя реагировал мгновенно, не оставляя времени для рефлексии.

- Давай.

Я все же взял паузу на перекур. Рядом сидел мой товарищ. Он сказал «По-моему, тебе не нужно играть реванш». Я ощущал долю истины в его словах. Но еще сильнее осознавал я, что перевес имеется. И что будет очень обидно потерять четвертак ни за что, ни про что. На ровном месте. Что будет, если потеряю два четвертака, я не думал. Вернулся за стол. Вторая партия началась.

Вторая партия получилась еще более равной и нервной. Я использовал весь опыт первой партии, Володя тоже. И вторая партия тоже перешла в баланс. И снова мы по очереди вырывались вперед и сравнивали счет. На пятом равенстве я выиграл свою подачу. Подача перешла к Володе. Он подал резкую и очень крученую подачу. Ударившись о его половину стола и хорошенько от нее оттолкнувшись, шар взмыл над столом и медленно-медленно поплыл над моей половиной. Это было именно как в замедленном повторе – столь велико было вращение мяча и столь медленно он терял высоту, как бы выбирая удобное место для посадки на моей территории. Все ниже и ниже стелился шар. Но прежде, чем он выбрал место для посадки, стол кончился. Шар соскользнул в пустоту, и я выиграл. 
Такое событие – невынужденная ошибка — в нашей игре было редкое само по себе. А случилось оно в самый нужный для меня момент. Мои нервы выдержали, а Володя дрогнул. Или мне просто повезло.

- Рома, еще одну?

Реакция Володи была стремительной. Он уже наклонился над столом с шаром в руке, будто третья партия была вопросом очевидным и решенным. Но я уже держал себя в руках и усвоил урок дорогой ставки.

- Нет, Володя, спасибо! Ты играешь очень сильно, а ставка слишком высока для меня. Я закончу на сегодня.
- Да ладно, Рома. Равная игра. Ты переломил. Что мы, зря столько времени потратили? Давай последнюю. Решающую.
- Спасибо, Володя. Но все же нет. Трудно с тобой сражаться.
- Ты что, испугался, что ли?!

Опытный переговорщик задействовал весь свой арсенал разводок.

- Даже не знаю, что сказать. Вроде не испугался. Но осознал, что дорого для меня играть в теннис по четвертаку.
- Ладно, давай тогда по четвертаку в шахматы.
- А в шахматы по четвертаку – еще дороже!
- Ладно, Рома. Давай тогда еще в теннис по десятке.

Я изначально понимал умом, что, начав играть с Володей, мне будет очень трудно игру  закончить. Но я держался тоже до конца. Не до победного конца. До ничейного.

- Нет, Володя. Спасибо, но я устал от тенниса с тобой. Нервный матч получился. Извини.
- Ну, ты даешь. Только начали — сравнял счет и бежать? Да кто с тобой вообще будет играть после этого? Кому ты нужен с такой игрой?
- Володя, я понимаю, что ты хочешь еще сыграть. Но я не готов.
- Да мне-то что. Я в своем мире. За полчаса другую игру найду. Это тебе игра нужна, пока ты молодой совсем…



Позже я думал об этих его словах. Нет, я и раньше задумывался о чем-то подобном. Только после столкновения с матерым лудоманом, в котором за меня заступилась удача, этот вопрос прозвучал явно. Было это вопросом коллеги или прозвучал он из другой вселенной?
Это ведь точно его мир. А могу ли я сказать то же самое про себя? Мой ли это мир? Являюсь ли я его частью? 
Не  было у меня точного ответа. Но чувствовал я некое противоречие внутри себя. Игра была радостью моей жизни, но никак не моей жизнью. Игра была прекрасна. Об игроках я бы такого не сказал…

Так закончилась моя первая дорогая игра. На странной, но все-таки мажорной ноте. Я смог отбиться в тяжелой игре и смог закончить ее вовремя. Первый теннисный опыт коммерческой дорогой игры оказался безрезультатным по финансам, но положительным по опыту.

А совсем скоро я столкнулся с другой дорогой коммерческой игрой. Там все закончилось совсем по-другому…