Вот читаем мы блог рега или смотрим отчетик какой-нить... Марафончик...
Интересно. Поучительно. Но! ГРАФИКИ игры ведь приковывают особое внимание! Правда? Особенно, на солидной дистанции. И они часто говорят на намноооооооого больше о человеке-игроке, чем всесь текст! Прямо видим и характер игры, и особенности личности, и.... много чего! Так ведь?
А ведь они, энти ГРАФИКИ, не с покер-трекера начались...
Решил я вдруг вспомнить (поддал, конечно, но немного, пишу без ошибок ) ВЕЛИКОГО русского писателя Венедикта Ерофеева и его "Москва-Петушки". Люди моего возраста, понятно, в курсе. А молодежи очень советую почитать! От души. Получите несказанное интеллектуальное удовольствие:
http://posledomadva.narod.ru/moskva-petushki/moskva-petushki.htm
Так я о графиках...
МОЙ ЛЮБИМЫЙ ОТРЫВОК ИЗ ПОЭМЫ:
Сказать ли вам, что это были за графики? Ну, это очень просто: на веленевой бумаге черной тушью рисуются две оси
– одна ось горизонтальная, другая вертикальная. На горизонтальной откладываются последовательно все рабочие дни истекшего месяца, а на вертикальной – количество выпитых граммов в перерасчете на чистый алкоголь. Учитывалось, конечно, только выпитое на производстве и до него, поскольку выпитое вечером – величина для всех более или менее постоянная и для серьезного исследователя не может представить интереса.
Итак, по истечении месяца рабочий подходит ко мне с отчетом: в такой-то день выпито того-то и столько-то, в другой
– столько-то и того-то. А я, черной тушью и на веленевой бумаге, изображаю все это красивою диаграммою. Вот, полюбуйтесь, например, это линия комсомольца Виктора Тотошкина:
А это – Алексей Блиндяев, член КПСС с 1936 г., потрепанный старый хрен:
А вот уж это – ваш покорный слуга, экс-бригадир монтажников птурс, автор поэмы «Москва – Петушки»:
– интересные? У одного – Гималаи, Тироль, бакинские промыслы или даже верх кремлевской стены, которую я, впрочем, никогда не видел.
У другого: предрассветный бриз на реке Кама, тихий всплеск и бисер фонарной ряби. У третьего – биение гордого сердца, песня о буревестнике и девятый вал. И все это – если видеть только внешнюю форму линии.
А тому, кто пытлив (ну, мне, например) эти линии выбалтывали все, что только можно выболтать о человеке и о человеческом сердце: все его качества, от сексуальных до деловых, все его ущербы, деловые и сексуальные. И степень его уравновешенности, и способность к предательству, и все тайны подсознательного, если только были эти тайны.
Душу каждого мудака я рассматривал теперь со вниманием, пристально и в упор. Но не очень долго рассматривал; в один злосчастный день у меня с рабочего стола исчезли все мои диаграммы. Оказалось, эта старая шпала, Алексей Блиндяев, член КПСС с 1936 г., в тот день отсылал в управление наше новое соцобязательство, где все мы клялись по случаю предстоящего столетия быть в быту такими же, как на производстве, – и, сдуру или спьяну, он в тот же конверт вложил и мои индивидуальные графики.
Я, как только заметил пропажу, выпил и схватился за голову. А там, в управлении, тоже – получили пакет, схватились за голову, выпили и в тот же день въехали на москвиче в расположение нашего участка. Что они обнаружили, вломившись к нам в контору? Они ничего не обнаружили, кроме Лехи и Стасика; Леха дремал на полу, свернувшись клубочком, а Стасик блевал. В четверть часа все было решено: моя звезда, вспыхнувшая на четыре недели, закатилась. Распятие совершилось – ровно через тридцать дней после вознесения. Один только месяц – от моего Тулона до моей Елены. Короче, они меня разжаловали, и на мое место назначили Алексея Блиндяева, этого дряхлого придурка, члена КПСС с 1936 г. А он, тут же после назначения, проснулся на своем полу, попросил у них рупь – они ему рупь не дали. Стасик перестал блевать и тоже попросил рупь – они и ему не дали. Попили красного вина, сели в свой москвич и уехали обратно.