Он так и сказал: «Заведи».

- Заведи себе женщину. Ты только пьешь и играешь.

- Я пью и проигрываю, а еще я пишу. Отдыхаю.

- Восьмой месяц?

- Десятый.

- Десятый!

В таком духе разговорчик.

«Катился бы ты на хуй, дерибас», - подумал я, а сказал:

- Тоже мне совет, любой дерибас может.

Или наоборот.

Слово «дерибас» мне нравилось, его я подцепил накануне вечером, за игрой - от толстого уродливого матершинника с соседнего стола.

Дерибас разорался и хлопнул дверью.

Так мне стало не с кем поговорить. Третью десертного я откупорил в тишине.

***

Я завтракал. Какого-то марта, часа в два дня.

Времени я внимания не уделял, выходных в неделе было семь - меня устраивало. Числа пустились на самотек. Я жил сегодня. Завтра всегда наступало, тогда я проживал и его.

Неплохой ритм, по мне.

Солнце светило в глаза, по столу ходил кот, в окне блаженствовал Мишаня.

Мишаня вроде был подающим надежды математиком, потом талантливым физиком.

Теперь вот был на бутылке. Жизнь.

Он появлялся во дворе на контрасте первого теплого солнца и куч последнего снега, твердого и грязного. Празднично брился. Тащил с коммуналки гнилое кресло и несвежую фетровую шляпу. Брал полторашку крепкого и грелся на приподъездной плитке. Час, другой, третий - пока солнце не уходило.

Мишаню тянуло к людям – характерное, такой человек. В погодистые дни Мишаня удовлетворялся.

С мужчинами он подрывался здороваться за руку. Его отталкивали, не замечали. Он развязно кланялся, ухмылял опухшую рожу.

Женщин Мишаня всячески ободрял. Некрасивым он кричал:

«В женщине главное – это глаза!», или: «Не переживай, мать, есть еще мужики на земле русской!».

Симпатичным одобрительно и коротко сообщал: «Ишь, жучка».

Старушек Мишаня не любил – жил с матерью и кирял на ее пенсию. Детям растерянно улыбался.

Безнадежный алкаш давал отмашку весне, и это было смешно. Пора надежд, ять.

***

Я принял душ, оделся – легко, по Мишане. Зацепил из ящика бутылку десертного, для него. Запас иссяк, осталось белое, сухое.

С алкоголем мы жили беспроблемно, душа в душу. Два дня кряду я не пил никогда - не мог. Такое везение. Не пить же вообще – странно, ведь можно пить.

- Здорово, Мишаня! – я протянул бутылку.

После обеда с кресла Мишаня не вставал – успевал накидаться.

Он неспешно приподнял шляпу: - Мер-рси, благодарю, - собравшись с силами, довольно сносно вывел:

- Мерси-и, благо-да-рю-ю тебя-я… мерси, спасибо, что ты-ы е-есть, - после удовлетворенно осклабился.

- Как погодка, Мишаня?

- Заебис-с…

Мишаня довольно щурился. Левый глаз был подбит, правый - временно здоров.

В широкополой шляпе, длинном пальто, даром что старых и грязных, он сидел хозяином жизни. Счастье в моменте.

***

Спешка – не мое. Я шел в прогулочном темпе - скорее играть, чем нет.

Игра мирно упорядочивала мою жизнь. Не напрягая режимом, вносила коррективы.

Дeнeг пока хватало, а невезение не вечно - более или менее.

За столом всегда были люди, разговор. Свой мир.

Кое-кто из игровых мне был симпатичен, с кем-то я общался – перекидывался парой фраз. Попадались харизматичные, реже благородные, с оговорками. Таких надолго не хватало.

Кроме всего, в игре был интерес.

Покер человечеству удался, определенно. Азарт игры тяжеловат, но приятен. Не худший наркотик.

Есть кир, есть женщины и есть игра.

***

Она специально в меня врезалась, готов был спорить. На оживленной улице, но сама, на выходе из книжного, у остановки. Чуть не снесла меня под автобус, ниже на целую голову.

Книги она держала стопкой, как в библиотеке, и вывалила все на асфальт. Я оценил авторов – дамочка со вкусом. Люблю почитать.

- Приличный выбор.

- А то. Выпьем? Угостишь?

- Вот как.

Сюрприз вышел.

Она была хороша. Блестящие, по пояс, волосы. Русая или темная блондинка, разбери эти оттенки. И глаза! Всем глазам.

Может не такой он был и дерибас. Он так и сказал: «Заведи». Разное бывает, да.

- Книги хоть заберешь?

- Вон те придурки заберут.

Я проследил направление. К дверям книжного неслись охранник и продавец.

Парни были не в себе. Развели суету.

- Залезай, - она уже стояла в автобусе.

Я шагнул, двери закрылись.

- Автобус тоже ты заказала?

- Да ну, - она надула пузырь из жвачки и лопнула, - с автобусом повезло.

Я подышал на пальцы. Отмерзли.

Гребаная Мишанина весна.

***

- Текилы?

- Давай текилы.

- Две текилы, - я кликнул бармена.

- Бутылку, пожалуйста.

- Не лопнешь?

- Расслабимся, - она двинула к дальнему столику.

***

- Следишь за мной?

- Не гони. Я Саша.

За знакомство - два круга текилы. Я разлил.

«Дорз» на фоне, путёвый бар.

- Так что?

- Тебе скучно?

- Просто любопытно.

- Спрашивай.

- Рассказывай.

- Книги покупала, с тобой случайно столкнулась.

- Врешь.

- Немного.

Разминаемся. Я разлил.Лимончик, соль.

- Любишь читать?

- Еще бы.

- Бойких ребят накупила.

- Брось, твоих писак листать тошно.

- Моих писак! Внимание привлекала?

- Ну, кроме Чинаски, Чинаски хорош.

- Да, - говорю, - Чинаски мужик.

За хорошую литературу. Я разлил.

Народу нет, бармен скучает.

- Тебя-то почему не печатают?

- Ты посмотри!

- Удивлен?

- Скорее озадачен. Возбужден, - я картинно поднял одну бровь.

- Редкая удача.

- Жду признаний.

- Жду текилу.

Ух, динамично. Люблю общаться. Я разлил.

***

Я расходился и смотрел – яркое синее платье и туго стянутая грудь и голые аккуратные плечи.

Он ведь так и сказал – одно к одному.

Я пьянел и смотрел, чувствовал запах, волосы, синее платье, туго стянутую грудь и обнаженные плечи – близко.

- Играешь?

- Помаленьку. Глаза голубые? Или зеленые?

- Разные бывают.

- Думал, выпил лишнего.

Я смотрел. Хотелось вдыхать и трогать.

Она улыбалась. Я разлил последнее.

- Я тоже - играю, - и полезла в сумку.

Достала пистолет, револьвер, резко крутанула ладонью барабан, откинула волосы, приставила к виску, щелкнула. Навела на меня, щелкнула. Переместила на барную стойку, грохнула, посыпалось стекло. Три удара сердца.

- Видишь, играю, - она все улыбалась, аккуратно положила револьвер на середину стола, дулом от нас.

Удар, удар. Я осмыслил.

Некоторое время я слушал музыку на фоне общей тишины. И вдруг завертелось.

- Звони в полицию! – поднял крик бармен.

- В полицию? Полицию? – она хохотала, - Может фараонам? Копам? Хохотала.

Я схватил револьвер:

- Никто, блядь, не звонит в полицию!

Это был полный Голливуд. На серьезность, кто-тут-хочет-проблем - не нашлось сил, я трясся – от смеха, и вообще.

Страх какой.

Хорошо выпили много.

- Стоять! – я махнул револьвером в сторону двух вышибал.

Заряжен он – я не знал.

Полублеф.

Рок-н-ролл.

- Бегом! – я отступал спиной ко второму выходу.

Весело у вас тут.

***

Бежали быстро, но недолго. Одного пришлось толкнуть, остальные расступились.

Она вела – ловко. Через двор, в другой, в арку и переулок, к подъезду. Я обернулся – пусто.

- Заходи.

- Подъезд?

- Живу я здесь.

Я глянул дом. Неплохая хибара, из первосортных.

- Хорошо живешь.

- Не жалуюсь. Может, зайдешь?

Спокойная как слон, вперед пошла.

- Быстро трезвеешь, удобно.

Лестница такая – шириной в проспект, затертый мрамор. Одна квартира на этаж. Буржуи.

- А где консьерж? – спрашиваю, - А вот и камеры!

- Ну, камеры.

- Волнение тебе бы не пошло?

- Да все свои. Сюда.

Этаж был четвертый. Я подустал, по таким пролетам путь неблизкий. Пробежка, конечно, и накатили крепко.

Загремели ключи, она возилась. Нагнулась к замочной скважине, под курточкой платье обтягивало – и было что.

Я собрался - могу иногда. Планировал добавить и поспать, но можно еще интереснее.

За дверью ждал дворец. Я оценил барную стойку.

- Наливай, - она скрылась в глубине.

Меня уговаривать не надо. Я бы и сам налил, какие скромности – после такого знакомства.

***

Пьяный и сонный, в духе я был боевом. Хотелось барагозить. Я сделал пару ложных замахов левой, двинул в пустоту правой. Потом налил в два стакана - выбрал джин, прошел в гостиную. Потрепал за ухо медведя, тот шкурой валялся у камина. Пристроился на диван.

Славный вечерок, что скажешь.

Я дернул еще, прикинул кондиции. Оказалось – порядок, гармония. Затуманенная благодать.

Долго ждать не пришлось. Она вышла, в халате - в коротком, разумеется. Очевидный жест, как мне теперь казалось. Не дети собрались.

У нее были отличные ноги, выше колена – изумительные. Крепкая линия женского бедра. На заводящей грани сексуальной полноты.

Она приняла свой стакан и сделала мощный глоток. Пять с плюсом от бывалого синюшника. Прекрасная, пьяная, безумная. Сколько энергии.

Присев на медвежью шкуру, она стала разжигать камин. Вышло ловко и естественно.

Закончив, откинулась назад, на руки, стала меня изучать. Джин кончился. Момент настал.

Я двинул к ней, сел рядом. Прижался своим ртом к ее, схватил ее за волосы. Халата не стало, моих шмоток тоже.

Камин, медвежья шкура, любовь. Голливуд продолжался.

Спешить я не хотел, но она извивалась, как заведенная, и кир меня подвел. Получилось на раз-два.

Я отдышался. Она уже подбирала с пола халат.

- Ты не волнуйся, я таблетки пью.

- Слушай … извини.

- Отлично. Все отлично. Ты классный.

- Извини, я через пару минут буду готов, - прям выпалил.

Мне было стыдно. Пьяному – стыдно. Так и влюбиться недолго.

- Мне правда понравилось. Серьезно. Я сейчас. Я быстро.

И удалилась.

Ох уж эта их правда ебучая.

Я перевернулся на живот и отрубился.

***

Проснулся я один и голый, на той же шкуре. Было светло.

Я натянул трусы и наугад прошел через комнату. Попал к ванной. Джакузи, душевая, все дела.

Умылся, порылся в ящиках, нашел нераспечатанную щетку и почистил зубы. Побрел искать Сашу - хотелось реабилитироваться, да и просто хотелось.

Вернулся в кухню, скорее столовую. Там все сверкало. Хром, сталь, массивное дерево. Барная стойка.

Гудела голова, по-легкой.

Дальше в гостиную с камином. Моя, ее одежда, мертвый медведь. Кому-то он не угодил.

В другую сторону. Тренажеры, гардероб, терасса с видом на собор. Я покурил. Неплохо здесь, когда тепло. И солнечно, и ветерок. Вокруг творится черти чё, но жизнь-то удалась.

Вернулся в комнату, мне надоело:

- Саша! Ты где?

Осталась только дверь-купе – стена матового стекла.

- Саша!

Я потянул, увидел стол с сукном, на нем вчерашний револьвер. Когда его вернул – не помнил. Открыл барабан – пусто. И хер с ним – за аркой я увидел спальню.

Огромная кровать разобрана, окно от потолка до пола не зашторено. Саши я не нашел.

Что ж, вспомнить бы обратную дорогу. Я проголодался.

Уже из кухни я услышал, что открывают дверь. Саша несла пакеты. Как вовремя.

- Ты вовремя.

- Ходила в магазин, жрать дома нечего.

- Прям жрать? Нежнее, леди.

- Какие-то иллюзии насчет меня?

Приехали. Тетка пыталась убить меня, себя и бармена, и вот - иллюзии.

- Ты ненормальная, какие тут иллюзии.

- Тогда бери пакеты и давай жрать.

Она улыбалась, яркая, ярче вчерашнего. На трезвую лучше, чем по синьке!

Я взял пакеты и поставил рядом, притянул ее за руку. Она уклонилась от поцелуя и в два прыжка была на кухне:

- Завтракать! Давай завтракать. У нас дела.

А я уже подумал, что удовольствие бывает за так.

***

Дела у нас были непыльные. В моем стиле.

Под руку мы шли по центру, в прекрасную погоду. С весной Мишаня сильно угадал, буквально в день ошибся.

- Куда идем?

- Ну, ты же хочешь понимать. Идем на объяснения.

- Да мне и так неплохо, не трудись. И не стреляй больше, шума много.

- Это понты.

- Понты? Я вроде спас тебя.

- Ты хорошо держался.

- Держался?! Те бугаи хотели нас пришить, а я ни разу даже не стрелял. Тем более в живого человека. И пистолета не держал. Что за хуйня?!

Мы привлекали внимание. Криками, Сашиной внешностью, ее полупрозрачным желтым сарафаном.

- Во-первых, не хуйня, и не ругайся!

- Иллюзии?

- Ну нет, не вечно же тебе терпеть.

- А во-вторых?

- У тебя травмат, и ты им пользовался. Дважды.

- Однажды!

- Вот и признался!

Мисс Марпл, бля.

- Не буду спрашивать, откуда ты все знаешь.

- Я долго наблюдала.

- Я польщен.

Когда красивая девушка тебя разнообразно развлекает – не спрашивай, зачем. Жизнь коротка и однобока. Дают – бери.

Но любопытство наполняло. Меня подвесили, как будто срезали все прошлое. Хотелось что-то понимать. Она была права.
Мы шли. Она сказала: объяснять.

***

- Здесь ты каждый день играешь в карты.

- Ммм, - что тут сказать.

- Туда вон мы идем сейчас, - она показывала модный ресторан, с крутыми тачками и дорогой посудой.

Ей козырнул швейцар, и мы вошли. За столиками было пусто, обычный будний день.

Нас не встречали, мы прошли насквозь. Зашли в «Stuff Only», у следующей двери дежурили два мощных тела. Оба кивнули Саше, ощупали меня.

- Ее смотри. Она с собой оружие таскает.

Нас пропустили в просторную кичливую комнату. Десятка три глубоких кожаных кресел, шелковые обои, театральная люстра. Без окон, со стеклянной перегородкой.

Через нее я видел помещение с белыми, мягкими на вид стенами и игровым зеленым столом. Вид мне напомнил Сашину квартиру – стекляшка, стол.

Здесь за столом сидел бритый мужик в черной майке, типа секьюрити. На столе как всегда лежал револьвер, рядом два патрона. Вооруженные психи перестали удивлять.

В углу стояла кукла с человека. Без головы, но с яблоком на шее, как на подставке. И снова здравствуйте из Голливуда.

- Садись.

Я сел. Мужик не шевелился. Смотрел насквозь, через меня.

- Чё это с ним?

- Там зеркало, как фильмах. Мы его видим, он нас нет.

Она присела на соседнее кресло, нацепила гарнитуру.

- Сейчас Юра тебе все покажет. Юра, можно начинать.

Мужик ожил. Взял револьвер и один патрон, зарядил, раскрутил ладонью барабан. Приставил дуло к голове и щелкнул.

Направил револьвер на куклу, прощелкал еще раз пять. Сверху, с динамиков в комнату шел звук.

Юра зарядил второй пулей, снова раскрутил барабан. На этот раз два раза щелкнул в манекена и выстрелил по правде. Яблоко смачно разлетелось. Он отложил оружие, опять застыл.

- Это твое объяснение?

- Скорее предложение. Ты сделаешь все так же, но мы не скажем, где холостой патрон.

Девочка с юмором, давно заметил.

- Вчера сама пыталась укокошить?

- О, ловкость рук, тебя надули. Я же в подъезде говорила: все свои.

Чего она там говорила – я мощно накирялся, все забыл.

- Окей, пошло. Так даже легче верится. Теперь стреляться предлагаешь?

Она достала телефон.

- Я позвоню, и через 3 минуты тебе на карточку поступят двести тысяч, это вперед. После получишь в четыре раза больше.

- За самоубийство?

- За шоу. Ты будешь заряжать один из двух, и в барабан на шесть зарядов. Ты умный парень, прикинь свой шанс на неудачный выстрел.

- И миллион?

- Их будет двадцать человек, по пятьдесят тысяч с каждого.

- Их?

- Зрителей.

- На что им это? Тупо посмотреть? А если я убью себя? Они маньяки?

- Пари. Между собой, на разные исходы, на холостой патрон и всякое такое. Вплоть до того, не смогут ли тебя уговорить стрелять еще раз, за дополнительные дeньги. Но тут ты волен сразу отказаться.

- Вы секта? Сумасшедших богачей?

- Мы просто сводим их с тобой, за свой процент. Следим, чтобы прошло все гладко. Надеюсь, мне не надо объяснять, что будет, если ты решишь удрать, взяв дeньги. Или пойти и растрезвонить всем о нас.

- Суровая какая. Угрожаешь? Я ведь не согласился.

- Пойдем ко мне, сюда нам завтра к вечеру. Сейчас я позвоню насчет задатка.

- Счет называть наверно будет лишним.

Я не сопротивлялся. Потерял нить. Какое-то богатство, шоу. Херь сплошная.

***

Та, что называлась Сашей, работала на славу. На следующий день я был готов.

Немало времени мы провели в постели, но к ночи перебрались к огромному окну. На кухне зацепили водку, мандарины.

Сидели на полу, уткнувшись лбами в стекло. С той стороны лил дождь. Идиллия.

- Что, многие убились?

- Ни одного.

- Не ври.

- А ты проверь.

- Тебя не будет жаль, когда я разнесу башку?

- Моя работа.

- И многих привела?

- Восемь с тобой.

- Со всеми спишь?

- Нет, через одного! Мудак.

В конце концов она уснула, завернувшись в плед. Я встал, собрался, тихо вышел.

Пошел бродить, но, кажется, не собирался отступать. Мне было пофигу, угрозы я не чувствовал.

***

К утру я был в своем дворе. Мишаня оказался на посту, без шляпы. Я вспомнил, что Мишаня – старый математик. Или физик. Один хер.

- Мишаня, подскажи!

Мишаня сделал важное лицо.

- Ты стал бы в русскую рулетку с одним живым патроном из двенадцати?

- На что это?

- На миллион.

- Рублей?

Да нет, Мишаня.

Я кивнул.

Он почесал подбородок. Обдумал.

- Дык, это, чё? Чё бы и нет? Смерть свой процентик всегда держит, и с каждым днем он только выше. За ейные восемь с третью я б на красиво покутить сыграл. Да-а-а…

Нехитрые расчеты. Кладезь мудрости.

- Дай глотку промочить, а?

Я сунул ему пару сотен.

Зашел домой, взял документы, завел кота соседке. Спустился, посмотрел на дом. Мишаня уже заливал глаза.

- Бывай, Мишаня. Может, встретимся.

Нагнал пафосу, в общем.

***

Я заглянул в банк, дeньги были. Немного снял. Хотел купить билет на самолет, чтоб сразу улететь, но плюнул.

В телефоне я нашел:

«Жду в том же месте в 8:30».

Хоть кто-то меня ждет.

В запасе было несколько часов. Я взял крепленого. Болтался, пил и размышлял.

Вот докатился. Где друзья, семья? Мы одиноки, все, в той или большей степени, но мне в последние два года был близок только кот. Ну, несколько подруг, приятелей. Но это все не то, в такой момент мне не с кем пообщаться.

Не зря она меня нашла. Саша. Она понравилась. Красивая, немного не в себе. И финиш. Взаимности быть не могло. Такой уж человек, сама с собой по жизни.

Ради чего вообще? Карты – смешно. Пытаться что-то написать, пробиться – вряд ли. Мой путь – не париться, забыть. Забить. Побольше удовольствий.

Рискнуть в таком раскладе – лучший шанс.

Я вспомнил, что киряю третий день и удивился. После второй я окончательно набрался и думать перестал.

Пора было на золотую казнь.

***

На этот раз пустили с черного. И сразу в комнату.

Все те же стены – звукоизоляция. Стол, револьвер, две пули. Точнее – два патрона, с пулей и пустой. Так договаривались вроде.

Я сел, не видел никого. Смотрелся в зеркало – в себя.

Вдруг раздалась команда:

- Начинай, - сказала Саша.

Ну, что ж.

Я поднял револьвер. Патрон взял, не торгуясь. Тот, что поближе. Зарядил, провел рукой по барабану, прокрутил. Поднес к виску.

Нажал на спусковой крючок.

Не испугался.

Молодец.

Ведь в Голливуде все концовки с хэппи эндом.

Или нет?